Между двумя полюсами сознания существует такой «материк» — Россия. <...> историческая жизнь России подчинена единому алгоритму, который не удается поменять ни царям, ни революционерам, ни президентам, ни этническим меньшинствам, сменяющим друг друга в роли российского политического класса.
Суть того, чему Россия верна сквозь все перипетии своей истории, заключается в фундаментальном коренном нигилизме относительно целей и духа всемирной цивилизации. Лучше всех это угадал Ф.М. Достоевский. У него мы постоянно находим рассуждения о «совершенном муравейнике», который-де, строят на Западе, о царстве будто бы решенных там проблем материальной жизни и т. п., по отношению к которому его «человек из подполья» (иначе говоря, коллективный россиянин) оказывается камнем преткновения, бросает свое знаменитое «не хочу» прямо в хрустальный дворец всеобщего счастья.
Достоевского странно читать, потому что он пишет о современной ему Европе чуть ли не как о сбывшейся утопии социалистов, в то время как в этой Европе чумазые неграмотные дети работали в фабричных цехах по 12 часов, а взрослые собирали последние гроши, чтобы в вонючих трюмах бежать в Америку. Однако великий провидец ведет полемику не с фактическим положением дел, о котором он знал не хуже других; он угадывает и разоблачает самый принцип цивилизации, учрежденный на интуиции «блага».
Максимальной кульминации его прозрение достигает в легенде о Великом инквизиторе, в лице которого «благо» и «архетип», соединяясь вместе, становятся основой обвинительного заключения, которое сатана выносит Богу, отправляясь именно от принципа «человек есть мера всех вещей»!
Великий инквизитор у писателя – это парафраз цивилизации как таковой. Россия отрицает цивилизацию!
В России в силу провиденциальной организации человеческого пространства нет веры в «благо» и нет веры в «архетип». Любое поползновение кое-как сколотить некое подобие признания этих главнейших идей оказывается лишенным основы, проваливается сквозь русскую почву.